Как телевидение спровоцировало суд на Майклом Джексоном

Наверное, самую большую глупость Майкл Джексон совершил, рассказав о своей жизни британскому документалисту Мартину Баширу, а затем убедив себя, что человек с кинокамерой его друг.  

Фильм Башира "Жизнь с Майклом Джексоном", показанный по телевидению в феврале 2003 года, во многих отношениях стал катализатором, который спровоцировал его арест и суд по обвинениям в совращении малолетних, едва не дошедший до того, чтобы приговорить бывшего короля поп-музыки к годам тюрьмы.  

Если бы не Мартин Башир, Джексон, может быть, никогда не признался бы миру в своем пристрастии спать в одной постели с мальчиками. Если бы не Мартин Башир, может быть, никогда не появились бы кадры, где они с выздоравливающим от рака Гэвином Арвизо держатся за руки, и не возникли бы вопросы об истинном характере их отношений.  

Возможно, Гэвин все равно заявил бы, что Джексон совратил его как минимум дважды, когда ему было 13 лет. А возможно, обвинения и возникли только в результате смятения и паники, порожденных фильмом Башира.  

Так или иначе, фильм создал контекст и предоставил зримые улики, дав управлению шерифа Санта-Барбары возможность арестовать Джексона в ноябре 2003 года и провести обыск на его ранчо "Неверленд".  

Джексону, несомненно, причиняют боль воспоминания о елейности Башира, стремившегося завоевать доверие знаменитости. "Ваши отношения с детьми удивительны, сказал он в одном из эпизодов фильма, показанных присяжным. Я чуть не плачу, глядя на них". И звезда может потерять бдительность, что в случае Майкла Джексона катастрофическим образом сказалось на его репутации, карьере и финансовом положении.  

В ходе судебного процесса, длившегося три месяца, департамент шерифа и прокуратура Санта-Барбары взваливали на его плечи все новый груз: факт, что ему принадлежала обширная коллекция порнографии с участием как мужчин, так и женщин; факт, что в его спальне зачастую царит вопиющий беспорядок, вплоть до того, что по стенам размазаны фекалии его шимпанзе; факт, что он почти не способен допустить в свое окружение людей, не делающих ему ничего плохого, не использующих его известность и эксцентричность как возможность извлечь финансовую выгоду.  

Прокуратура сумела убедить судью выслушать показания тех, кто уже выдвигал аналогичные обвинения мальчиков, рассказывавших о совращении, их матерей и других свидетелей, не только создав проблемы для адвокатов Джексона, но и усилив подозрения, что королю поп-музыки, вне зависимости от приговора, нельзя доверять, когда речь идет о мальчиках определенного возраста.  

Может быть, хуже всего было то, что прокуратура получила также разрешение показать присяжным видеозапись, на которой Арвизо дает свои первые показания заместителям шерифа. Пленка выглядела очень убедительной, лишенной налета искусственности, и присяжным было трудно увидеть в ней что-либо, помимо правдивого рассказа.  

С другой стороны, совращение малолетних трудно доказать в суде, поскольку речь зачастую идет о неудачниках, в психологическом, если не социальном смысле, слова которых трудно принимать за чистую монету, так как их рассказы нередко приправлены ложью и искажениями, за которыми стоят чувство вины, страха и стыда.  

Так было и в этом случае. Семья Арвизо, живущая в бедном квартале Лос-Анджелеса, много лет подвергалась насилию и издевательствам со стороны отца Гэвина. Его мать Дженет едва сводила концы с концами, уйдя от мужа, и в конце концов ей были предъявлены обвинения в обмане органов социальной защиты и попытке кражи из супермаркета. Когда у Гэвина обнаружили редкую форму лимфомы и шансов выжить у него было мало, этот самый худший момент в семейной истории одновременно оказался путем к спасению.  

Из-за состояния Гэвина семье удалось вызвать сочувствие у многих звезд индустрии развлечений, особенно у комиков и телеведущих, которые с удовольствием занялись добрым делом и регулярно собирали жертвователей в комедийных клубах и концертных залах Голливуда.  

Именно тогда осуществилась мечта Гэвина познакомиться с Майклом Джексоном; за первой встречей последовали многочисленные приглашения в Неверленд вместе с матерью, сестрой Девеллин и младшим братом Старом.  

В ходе судебного процесса стало ясно, что это битые жизнью люди, показания которых у многих экспертов и журналистов оставили впечатление неубедительных.  

Показания Дженет Арвизо, которые суд выслушивал почти неделю, граничили с бредом; она не сумела обосновать свою уверенность в том, что Джексон и его окружение пытались ее похитить, но договорилась до того, что ее вместе с семьей чуть не увезли в неизвестном направлении на воздушном шаре.  

Если, доверившись Баширу, Джексон совершил большую глупость, то умным шагом было привлечение самого лучшего адвоката. Том Месеро, вступивший в игру сравнительно поздно, продемонстрировал виртуозное мастерство, поджаривая членов семьи Арвизо на медленном огне, обращая внимание присяжных на малейшие несоответствия, нелепицы и признания во лжи под присягой несколько лет назад.  

С первых дней суда стало ясно, что шансы на оправдание Джексона велики. Единственный свидетель совращения, Стар Арвизо, путался в деталях и казался изворотливым лжецом. Обвинению так и не удалось установить дату совращения, и время предполагаемых событий было одним из множества фактов, менявшихся в ходе судебных слушаний.  

Да и сам Гэвин был неубедителен, приписав Джексону слова, которые он первоначально приписывал своей бабушке, и уклоняясь от ответов на многие вопросы.  

Время покажет, каких свидетелей найдут СМИ и как отнесутся к этим свидетелям присяжные. Судья Родни Мелвилл вел процесс очень твердо: в каждом шестичасовом заседании он делал лишь три 10-минутных перерыва, жестко пресекая любые попытки адвокатов и самого Джексона нарушить правила.  

Исход суда это триумф Месеро, а не Джексона, который, хотя и не лишился свободы, конечно же, сломлен. 

Эндрю Гамбел, The Independent